Раздать сценарий - Страница 75

Автобус мне уже не светит, придется идти пешком. Мое счастье, что сейчас ночь и никто не увидит мою грязнущую одежду, всю в пыли и крови. Про разбитую рожу я вообще молчу. И телефон забыл оттереть от крови, вон, она проступила в области кармана. Еще теперь на новье деньги трать… Их у меня и так… Остается надеяться, что господам милицейским — простите, полицейским — не взбредет в голову проехать мимо, иначе несдобровать. Столько проблем за сутки я точно не переживу.

Нужно зарабатывать. Нужны деньги. Следует взять отпуск и свалить из обрыдлой Москвы. Она давит. Но, черт возьми, как бы правда не перелом, а то накроется все медным тазом: и моя грядущая подработка, и прочие наполеоновские планы. Люблю свою страну — человека избили как грушу, а он идет и сетует, что это привело к необходимости покупки одежды взамен испорченной. Хотя, может, дело не в стране, а в ее составляющих? Меня не вели по той дороге, по которой я шагаю. И никто не подталкивал на выбранный в конечном счете путь. А ведь люди и в куда более худших условиях и в менее человеческой обстановке выбивались и становились нормальными людьми. Многие даже приобретали известность. Так что же — имею ли я право вообще говорить что-то о России, перекладывая на нее вину? Да, Родина стерпит все. А совесть со всем смириться не может. В общем, Максим, не ищи себе хранилище для оправдания. Исповедуйся себе, покайся и, быть может, что-то да изменишь…

Гриндерсы, значит? Берцы? Жвачка? А ведь это те, кто сопровождал Холма… В том же количестве, той же комплекции. Один из них — тот, с рассеченной бровью — был лысым. А те, из эскорта, волос, как я помню, не носили. Как все получается-то…

Мысли крутились как белье в стиральной машине. Я обдумывал, обрабатывал, очищал, шлифовал и пришел к тому, что вырисовывается дьявольски хитрая и действенная схема: продать по дешевке, потом сыграть на опережение и отобрать товар. Ну и чего-нибудь впридачу. Отлично, Холм, ничего не скажешь! Вот только вам надо было убить меня или взять для приличия еще пару человек, чтобы все выглядело невиннее. Тогда бы и маски не пригодились, и подозрения вряд ли бы повернули в твою сторону. А почему именно в метро? Почему не около дома или на этаже? В моем районе это выглядело бы куда гармоничнее. Ладно, у них свои мотивы. Возможно, что кто-то желал, чтобы я все понял.

Хороши друзья у Зеленого. У Зеленого… Но погоди! Он же был в курсе Холмовской деятельности! И про его так называемый бизнес знал все… Что же он тогда свел меня с таким человеком? Или это первый случай, когда схема дала сбой?!

Твою мать! Да он же сам и подставил меня! Елки-палки, конечно!

Я ступил на мост. Открытое пространство, река; ветер стал сильнее. Светящиеся исполины — небоскребы на берегу — были моими безмолвными провожающими. Положив руку на парапет, я пошел. Медленно, стараясь забыться. Скорее бы оказаться дома. Сейчас моя хибара кажется мне самым родным пристанищем. До лампочки на мусор, немытую посуду и прочий бедлам. Это мое укромное место, и мне очень хочется туда…

А шаги даются тяжело. Мне становится хуже… Голова еще толком не затихла, но завертела все по новой, словно пространство решило станцевать вокруг меня. Ох, не свалиться бы… До чего же забавно будет — выжить после избиения, чтобы свалиться в Москва-реку. Я — номинант на премию Дарвина.

Ну да, все сходится. Ведь с Юлькой он расстался неделю назад. Помню, Зеленый еще спустил мобилу в сортир и позавчера купил новую. И симку тоже. Не думаю, что он сообщил своей девушке о смененном номере; и поводов не было.

Снова жизнь преподнесла мне подарок. Я не сильно этому удивляюсь, ведь столько ушатов дерьма хлебнул за свои двадцать шесть лет… Не жизнь, а Авгиева конюшня. Не таясь, я достал пистолет и убрал в карман олимпийки. Коробку выкинул в реку, а бестолковый пакет был подхвачен ветром, унесшим его вдаль.

Вновь дал знать о себе бок — чесалось под ремнем. Натер, ясное дело. Но после того, как я пошкрябал взмокшую от трения с кожаным ремнем плоть, мои пальцы словно окунули в красную гуашь. Я похолодел и крепче ухватился за парапет. Делать этого не хотелось категорически, но пришлось — я задрал футболку и поднял повыше ремень, чтобы изучить бок. Едва сместился пояс, сдерживающий кровь, как та, словно в нетерпении, заструилась вниз. Достигнув джинсов, она сперва растеклась по линии примыкания к телу, а затем просочилась дальше, пачкая все на своем пути. Голова закружилась еще сильнее… Кровопотеря.

Жизнь решила, что предательство лучшего друга — слишком скромный подарок для персоны нон-грата в лице меня любимого, потому преподнесла еще один: ранение.

Ой, как же кружится-то. Не дойду… Нет смысла перевязывать. Мурашки бегут сверху вниз, снизу вверх и вообще хаотично, точно на меня налетел пчелиный рой.

Холодно.

Я посмотрел на темное небо. На нем — или под ним? — возлегли две серебряные полоски. Они мерцают и медленно-медленно опускаются.

Все, глюки пошли. Это что — свидетельство начала конца? Мой личный апокалипсис? Но почему мне нет никакого дела? Я же двадцатью минутами ранее радовался простому ветерку… Я же думал, что мне дали шанс все исправить, зажить как человеку… Даже обидно как-то — мне представлялось, что уход из жизни будет сопровождаться страхом, болью и обидой. А нет. Может, предательство друга стало последней каплей? Оно перетянуло на себя все эмоции? Или умирать и вправду не страшно? Не все так плохо. Жалко только, что Баксу денег не верну, блин…

То есть как? Я все? Мой путь закончен? А как же… А ребята? А… Да, меня мало что держит. Спасибо, что я сирота — меня не будут мучить мысли о том, как это переживут мои близкие. Но ведь… Но ведь не хочется. У меня ничего нет, но это же не означает, что я легко отпущу все то «ничего», которым располагаю. Я уберусь в квартире, брошу курить, поступлю в университет… Только не надо, а? Не забирайте меня?