Раздать сценарий - Страница 76

Что за послабления? Ты был никем, Макс, никем и уйдешь. Ты — пустышка, человек-выдумка. Никто не будет по тебе горевать, ты не оставишь свой след, как Ландау или Пушкин. Тебе нечем воздвигнуть памятник. Что напишут на твоей могиле? Выдуманные буквы, выдуманные цифры. Этот мир не держит тебя, так не держись и ты за него. Теперь у тебя есть шанс проверить, что там, за горизонтом. Какова она — вечность? Страшное забвение или визит к небесам и их набольшим? Сауна с дьяволом или реинкарнация в суслика? Никому, правда, не сможешь рассказать итог, но будет ли тебе важно?

А как же парк? Тепло от солнца, хруст снега и холодные капли дождь? Мне больше ничего этого не почувствовать? Я бы извинился перед тем дедом за сигарету, перестал бы хамить, позвонил бы ей…

Ой, зато я, может быть, встречу родителей. Может, хоть там удастся пожать руку отцу и заключить в объятия ту, которую назову «мама».

— Я умираю… — дрожащими губами говорю я, пробуя фразу на вкус. Есть особый тип предложений; за всю жизнь их не произносишь ни разу. И когда одно предложение из тех, которых ты никак не собирался озвучивать, прорывается наружу — это странно. Будто делаешь открытие. Словно увидел реверанс в исполнении бомжа. Словно получил в подарок от начальника ушную палочку. Все это дико и маловероятно, но, в конечном итоге, имеет право на существование. Я тоже не ожидал, что когда-нибудь скажу такое.

Дрожащей рукой я достаю телефон и ищу контакт. Нахожу: «Юля Зеленая». Звоню. Милый бодрый голос отвечает:

— Алло?

— Привет, Юлек.

— Ой, привет, Максим!

— Извини, что так поздно…

Черт! Справа от груди кольнуло.

— Да ты чего! Я сижу вон, чипсы ем, «Секс с Анфисой Чеховой» смотрю!

Чипсы. Ест. Нездоровый желудок, угу.

— А ты сам где, гуляешь что ли? Шум ветра слышу.

— Да, вышел вот… Это, Юльк, Зеленый был у тебя?

Пауза. Тон меняется:

— Что? Да пошел он в задницу! Что ему тут делать?

Подстроил разговор, гнида! Хорош друг, молодец. Следы замести решил, алиби себе создать. А еще и про мой маршрут рассказал… Где поджидать удобнее…

О, полоски стали ближе и приняли форму не то перил, не то поручней. Ближними концами они смотрят на меня. Воздух между ними будто вибрирует, словно небо распалось на миллиард крошечных осколков, и их кто-то тасует.

— Алло, Макс?

— Да-да. Просто узнать решил. Вдруг вы помирились…

— С чего бы? И не подумаю! А ты по какому поводу-то?

Я остановился. Уже ничего не видно. Только серебристые росчерки. Вот она что ли, лестница в рай? Не солидно для двадцать первого века, но все же.

— Юлек, прикинь. Библию пора обновлять.

— Это еще почему? — смеется Юля.

— Лестница Иакова на самом деле никая не лестница, а эскалатор. Модернизация, все дела…

Снова пауза.

— Что?! — голос Юли задрожал. — Максим, ты о чем сейчас? Я волнуюсь! Ты трезв?

Джинсы прилипли к ногам. Гул в ушах. Едва могу держать трубку. И слышу еле-еле.

Улыбаюсь.

— Юль, живи, а? Живи, цени каждый миг, прошу… Выбирай… Пожалуйста… Друзей. А лучше… Может, ну их, а? Я… Береги себя…

Трубка падает из рук. Бьется о парапет и летит в воду. Тело становится мучительно тяжелым, я упираюсь второй рукой, чтобы устоять на ногах.

Таинственная призрачная конструкция застыла надо мной. Она призывает взойти на нее. Ее подножие в ожидании моего шага. Мириады мошек, витающих меж перилами, приглашают. А что? Мне чуть подтянуться и все. Чуть-чуть взлететь… Это же… Это же так просто…

Лучи серебра бьют по глазам. Меня слепит; хочется зажмуриться, но я боюсь пропустить что-то важное. Вдруг это все исчезнет? Я поднимаю руки и лечу. Воздух между светящимися шрамами на небе уплотнился, и я покорно ложусь на него. Руки опускаются на сверкающие поручни; ладони покалывает.

Меня подхватывает и уносит ввысь.

Где-то вдали прозвучал громкий всплеск.

Мам, я близко, ты только жди меня…

Интерлюдия 1. Коллеги

— И как же он будет зваться, коллега?

— Хороший вопрос. С этим у меня всегда возникают трудности.

Стеклянный куб. В просторном помещении тихо. Здесь некому создавать суету, нет тех, кто порождал бы какие-нибудь звуки или напоминал о своем существовании.

— Быть может, Наркиар? — предложил коллега.

— Нет. Чересчур грубо. Сразу подумают об орках. Такие уж они — стоит поставить в одном слове две буквы «р», как начинается…

— Резонно. Алониан?

Здесь всегда темно. Блуждающие огоньки фиолетовых и зеленоватых цветов медленно пролетают мимо друг друга. Иногда они сталкиваются, порождают сноп искр и летят дальше, изменив траекторию. А парящие искорки превращаются в такие же огоньки.

— А это уже по-эльфийски, коллега, — сморщился собеседник. — Слишком много клише повисло среди них. Даже развернуться негде. И как быть таким как мы?

— Бороться?

— Побеждать.

Стекло. Такое толстое, но ни разу не препятствующее взгляду решившего понаслаждаться панорамами. Здесь много стекла, очень много. Пол, потолок, стены… Но материал абсолютно не пропускает света. Потому что снаружи — пространство.

Коллеги подошли к «окну».

— Выбираем?

— Выбрать всегда успеем, коллега. Сначала нужно выбрать имя.

— Предлагайте. С такими задачами вы не испытываете проблем. Не зря же вас прозвали Именующим.

Именующий склонил голову, пряча улыбку.

— Давайте вон туда, — он указал пальцем на незаполненную часть пространства.

Это не заняло много времени. Теперь они могли видеть под иным ракурсом.

— Притушите свет, коллега. Дайте насладиться красотой.